— Как думаешь — это единственное место в округе или встретятся ещё? — спросила Марна.
— Уверен, что далеко не единственное. Вряд ли тут было что-то важное. Скорее — добили до кучи. Я не сказал, что чистильщики умирали после наложения чумы? Кто уже после первого города, другие держались дольше. Но, насколько мне известно, не выжил ни один. Это как эти… ну, были у людей когда-то самоубийцы. Камикадзе. Залез на торпеду — и в борт корабля. Тут — то же самое.
— Как только мы не уничтожили друг друга… — прошептала Дезире.
Ей никто не ответил, да она и не ждала.
Зипенбуш оказался небольшим городком — всего несколько десятков домов вдоль дороги. Обойдя его кругом, беженцы сделали привал. Дождь не прекращался, и потому поесть горячей пищи не удалось. Пришлось ограничиться холодным мясом и консервами. Универсальные порции оставили на потом. Они всё равно не портились, да и весили немного.
Вокруг раскинулись поля. Кое-где они поросли деревьями, но большей частью оставались чистыми. И именно эта чистота навевала мысли о несуразности обшарпанных на их фоне строений, возведённых больше полувека назад. Здесь наверняка что-то сеяли, собирали урожай. И в те времена с большой высоты земля выглядела лоскутным одеялом — ровным, геометрически правильным. Теперь же природа вернула прежнюю порывистость и живость.
Дезире с большим удовольствием смотрела именно на поля, чем на следы цивилизации. Последний город, который они миновали перед ночлегом, и вовсе оставил гнетущее впечатление. Девушке он показался древним полуистлевшим чудовищем. Чёрный, выгоревший дотла, ощетинившийся остовами домов — насквозь мёртвый.
Даже на следующий день её продолжало преследовать гнетущее чувство. В голове снова и снова возникала картина горящих людей. Как фигурки-факелы разбегаются в стороны от пылающих домов, кричат, но вскоре падают и затихают. Как всё вокруг покрывается ещё тлеющим пеплом, а воздух наполняется тяжёлым запахом палёного мяса. Наложившись на недавние события, безымянный город предстал ей одной большой печью — безжалостной, наполненной болью.
Ночь прошла спокойно, хотя снова мало кому удалось выспаться. Дров, способных гореть, они так и не нашли: к вечеру дождь только усилился. Беженцы сгрудились под крышей чудом уцелевшего магазинчика. К сожалению, его полки оказались абсолютно пусты, а складского помещения не было вовсе.
Дезире несколько раз за ночь проваливалась в сон, но то и дело просыпалась. Ани удобно устроилась у неё на коленях. Странное дело, но сколько раз ни открывала глаза девушка — постоянно видела Хилки. Старик словно не шёл наравне со всеми, словно совсем не устал. Его силуэт виднелся на фоне улицы. Даже сейчас он не выпускал из рук посоха и продолжал что-то бубнить себе под нос.
«Интересно, зачем он пошёл с нами? — думала Дезире. — Мы же не нужны ему — это понятно. Скорее, именно мы все для него обуза, чем он для нас. Почему он не уходит? Кто он вообще такой? Откуда?»
За всё время Хилки так ничего о себе и не рассказал. На все расспросы он реагировал с неизменной счастливой улыбкой, но не говорил ни слова. Его вообще сложно было разговорить. Казалось, что полностью открытым он был лишь со своим хорьком. Да и то лишь в моменты, когда точно знал, что его никто не услышит.
— Ну и зачем мы сунулись сюда? — в который раз спросил Кэр. — Обсуждали же — нечего делать в городах! Единственное, что мы можем здесь найти, — свору мародёров.
— Сам себе противоречишь, умник, — остудила его Марна. — Мародёры не шастают там, где нечем поживиться. Тем более, город-то явно курортный. Или как там их называли? Больших домов нет, всё больше вон гостиницы да магазины.
— Тем более нечего здесь делать! — стоял на своём эрсати. — Значит, здесь нет оружия.
— Зато здесь может быть тёплая одежда! Если ты не заметил, то становится холоднее. Ещё день — и мы все сляжем. В лучшем случае — с простудой.
— Марна, ты зануда! — поморщился Кэр. — Ты это знаешь?
— Я знаю, что если кто-то подхватит воспаление лёгких, то может смело копать себе могилу. Я ничем не смогу помочь. Разумеется, тебя, умник, это не касается. Ты можешь продолжать щеголять с непокрытой головой и мокнуть.
— Спасибо, но выглядеть пугалом не по мне, — Кэр состроил недовольную гримасу, пригладил намокший ирокез. Причёска была испорчена. Но пойти на ещё большие жертвы эрсати не желал. И пусть Марна говорит что угодно — последнее слово будет за ним.
— Смотрите — это что такое? — послышался голос Винсента. Мужчина указывал на обвалившееся здание. Теперь уже невозможно было представить, как оно выглядело раньше. Однако в нём чувствовалось почти неуловимое отличие от всех прочих, даже находящихся в куда лучшем состоянии. Монументальность и величественность ещё сквозили в обрушенных стенах.
Перед зданием в лужах и грязи валялись бумаги. Много бумаг. Чернила на них расплылись, и что-то прочитать стало совершенно невозможно.
— Какая картинка!.. — радостно закричала Ани, держа перед собой небольшой плотный листок.
— Фотография, — услышала она из-за спины голос Гракха. — Чтоб я облез! Их же здесь десятки!
Девочка заворожённо проводила кончиками пальцев по поверхности чёрно-белой картинки, шёпотом повторяя новое слово.
— Похоже, это какая-то картотека… — задумчиво проговорил Кэр и уставился на развалины, от которых тянулся бумажный след. — Может быть, учёт местных жителей.
Он наклонился, поднял одну фотографию. Она оказалась групповой. Пара дюжин мужчин и женщин с детьми стояли полукругом на фоне какой-то улицы. Слева и справа виднелись двухэтажные дома. Судя по ним и внешнему виду людей, фотография была очень старая.