Пламя теплится - Страница 46

Но не все легко сдавались. К убегающим тянулись руки, обращались со словами о помощи. А за тех, кто не мог произнести ни слова, красноречивее всего говорили глаза, всё ещё хранившие робкую надежду на спасение.

Будь здесь тот, кто ещё застал довоенное время, он бы сравнил нарастающий рокот с тем шумом, с которым в давние времена по подземным тоннелям двигались специальные поезда, развозящие жителей мегаполисов. Из едва слышимого гула — рокот превратился в подобие грома. Казалось, что небеса самолично решили покарать неугодных смертных.

И когда рокот набрал силу, когда стал подобен многотонному обвалу, когда по земле под ногами спасающихся пробежала дрожь, — раздался взрыв…

* * *

Стоило Дезире с Ани покинуть комнату, как странное существо с человеческими глазами развернулось и неуклюже направилось прочь. Оно не торопилось. Больше некуда было торопиться. Приказ отдан, и скоро всё закончится…

Его дети — его инструменты, возвращались. В их чувствах ощущался разброд и сомнения, однако они подчинились. Охотничий азарт оказался силён. Практически лишённые разума, многоножки должны были стать беспрекословно повинующейся силой, действовать подобно бездушным автоматам. Они так и действовали, бросаясь на слабых двуногих созданий, совершенно не способных защитить себя. Но оставить вожделенную добычу оказалось непросто.

Недовольно пища, многоножки возвращались. Почти все были забрызганы кровью, почти все участвовали в жестокой резне.

В тот самый момент, когда чудовище вновь встретилось с Дезире, когда узнало в ней свою спасительницу, в нём проснулось нечто задавленное много лет назад. Наверное, это можно было назвать человеческим началом — уничтоженным, замещённым примитивными животными инстинктами и элементарными командами повиновения. Именно эти команды стали основой мышления для новой сущности — заменой воли и личности. Но более некому было давать инструкции, некому ставить чёткие цели, некому контролировать процесс их выполнения. В итоге, результат давнего эксперимента, до этого работающий в штатном режиме, дал сбой.

Вырванный из кошмарных лабиринтов чуждого разума, человек сумел вновь осознать себя тем, кем был рождён. Сумел не сойти с ума и сделать единственное, на что ещё был способен. Он не желал для себя подобного существования, не желал большей крови. Некогда лелеемая месть давно истлела.

Всё дальнейшее произошло само собой. Человек отдал всего один приказ. Перед тем как покинуть операторную, многоножки создали все условия, для того чтобы электрогенератор завода начал работать на пике своих возможностей. Этот режим вёл к саморазрушению. Включение сирены свидетельствовало о том, что генератор пошёл вразнос. Обратной дороги не было.

Каким образом мелким тварям удалось обойти все системы блокировок и дублирующие контура безопасности — знал лишь тот, кто находился в теле безобразного чудовища. Он держался до последнего, не давая зверю вновь взять верх. Плотная завеса искусственно вложенного разума колыхалась на грани сознания. Она давила, корчилась, пыталась вернуть утраченное. Человек победил. Уже спустя несколько минут завод превратился в заполненную раскалённой смертью жаровню.

Чудовище и человек умерли одновременно, даже не успев осознать: была ли в том победа или поражение.

* * *

Минуты промедления и отдыха, проведённые у ворот завода, обернулись большой бедой. Начнись эвакуация раненых сразу, не дай люди себе расслабиться, уйди дальше от злополучных стен — было бы возможно сохранить больше жизней. Многие из выживших не отдавали себе отчёта в происходящем. Мысль, что злоключения могут лишь начинаться, настойчиво прогонялась. Нужна контратака, надо вновь почувствовать себя на коне — доказать собственное превосходство над жестокими тварями.

Кого-то взрыв застал лежащим в относительно безопасном удалении, кого-то ещё в пути — пригнувшегося, с заплетающимися ногами, а кто-то принял ударную волну и слепящее пламя, находясь у самых стен.

Из последних не выжил никто. Они даже ничего не почувствовали. Яркая вспышка — ничего более. Сдетонировавшие от взрыва генератора кристаллы породили огненный смерч, ненадолго вырвавшийся из завода. Этот смерч выжег всё в радиусе нескольких десятков метров, превратил живую плоть в обугленные куски дымящегося мяса.

На большем расстоянии он опалял, поджаривал заживо.

Но огонь — не единственное, что вырвалось из завода. Ударная волна прокатилась по окрестностям, корёжа металлические конструкции, вырывая с корнем деревья и расшвыривая человеческие фигурки. Обратившись смертоносными снарядами, в воздух поднялись сотни оплавленных обломков и на огромной скорости разлетелись во все стороны. Людей пробивало насквозь, отсекало конечности, тела обращались окровавленными фрагментами плоти. Ни криков, ни стонов — всё потонуло в сумасшедшем буйстве пламени.

Смерть продолжала собирать жатву.

Взрывная волна прокатилась и иссякла. Огонь бушевал дольше, но и он опал, укрылся на заводе, где ещё было чем поживиться.

Глава четвёртая

Картина медленно догорающих руин завода казалась убийственной. Грандиозный костёр опадал на глазах, пламя съёживалось, исторгая из себя клубы тяжёлого тёмно-серого, почти чёрного дыма.

Созерцание останков того, что успело стать для общины родным домом, можно было отнести к безысходности. Приютивший, давший надежду, завод — превратился в огненную купель, в которой сгорели чаяния и планы на будущее.